— Старшой, гля, а они всерьёз окопались, — сказал Матроскин, разглядывая дамбу в бинокль. — У них там и броня, и артиллерия.

— Ага, Д-30 [63] стоят, — кивнул Валера. — Там целый дивизион побатарейно расставлен, как мне кажется. И «Рапиры» [64] вижу, эти вообще на прямой наводке в нашу сторону.

— Ну и в другую, наверное, — предположил Матроскин.

— Да уж наверняка. На хромой козе не подъедешь.

На маяке тоже имелся сторожевой пост с пулемётом, за которым была припаркована грубо выкрашенная в серый цвет «десятка». С поста глядели настороженно, удерживая суда под прицелом пулемёта, но никаких враждебных действий не предпринимали.

Затем слева появился ещё один длинный бетонный мол, за которым находился сам шлюз, но направиться туда не довелось — им посигналили флагом, требуя, чтобы суда зашли в образованную молами бухту, где у берега пристроились два больших дебаркадера, а на самом берегу в солидно вырытых окопах выразительно красовались три танка, державшие под прицелами своих пушек всю водную поверхность. Сделай что неправильное — и проткнут из трёх стволов. На реке мало что против такого калибра выступить может, и уж тем более — против танковой брони.

— Не рыпнешься, — прокомментировал свои наблюдения Матроскин.

Валера промолчал. Люди на берегу какой-либо заметной агрессии не проявляли, лишь из кунга машины с антеннами, стоявшей за танками, вышли два человека в камуфляже, неторопливо направившиеся к берегу.

— Побазарить идут, кажись.

— Похоже…

На дебаркадерах тоже были люди. Несколько мужиков в спецовках, сидевшие за столиком под навесом, отложили домино и помогли со швартовкой, сноровисто подтянув суда к причалам. А тут и двое в форме подоспели. Один из них, высокий, худой, средних лет, в военной форме без знаков различия, но с автоматом на плече, протянул руку, представился очень расплывчато:

— Никитин. Я здесь за дежурного главного вроде как. Белов, из ведомственной охраны.

Это относилось к его спутнику, одетому в милицейскую форму под зелёным армейским броником и разгрузкой. Белов был молод, рыж, как пламя, лицо забрызгано веснушками почти до полного слияния по цветовой гамме с шевелюрой.

— Воропаев, — в тон им представился Валера. — Мы, собственно говоря, то ли с разведкой, то ли с миссией мира. Сами точно не знаем.

— А куда направляетесь? — чуть удивился такому заявлению старший.

— Да вот к вам и направлялись. Основная задача — выяснить проходимость шлюзов на Волге. Ну и возможности торговли прикинуть.

— И как с ней? — явно заинтересовался тот. — С проходимостью, в смысле?

— Если вверх, то до Твери дойдёте, с гарантией.

— А вы откуда будете?

— С Иваньковского водохранилища. А вообще москвичи, просто к реке ближе потянулись.

— Понятно, разумно, — решительно одобрил тот. — И к реке разумно, и про торговлю — тоже разумно. Руководство наше в основном на организацию торговли и давит. Заодно уступают Нижний «заводским», а сами в Заволжье перебазироваться намерены. Тут и энергия есть, и порт, и верфь, в общем, полный контроль над акваторией. Рыбка не прошмыгнёт.

Фразу про рыбку он явно заранее подготовил и сказал исключительно для внушительности, чтобы понимали, чья тут власть и что за масть. Но это и так понятно было, хотя бы по укреплённости дамбы. Кто тут сядет, запрёт русло Волги даже не на замок, а на бронедверь с кремальерами, как сейф. И штурмовать плотину мало кто решится — с каждой стороны реки два городка, оба под контролем этих самых «кремлёвских», так что не подойдёшь — разнесут.

— А кто за главного у вас, если не секрет? — поинтересовался Валера.

— А Рубцов, слышали про такого? Полномочный представитель в федеральном округе.

Валера с Рубцовым встречался. Через тестюшку, разумеется. Но запомнил того хорошо — молодой для своей должности, толковый, энергичный, наглый и умный. Классический «новый тип руководителя для новой России». Они, кстати, при знакомстве неплохо поладили. И ещё он помнил, что Рубцов вроде как приятельствовал с Бурко. По крайней мере, поддерживал того, чем мог.

— А Рубцов здесь уже, в Заволжье? — спросил он.

— А что? — чуть насторожился молчавший до того рыжий Белов.

— Знакомы мы с ним, — пояснил Валера. — Не смотри, что я на теплоходике теперь катаюсь, жизнь по-всякому поворачивается.

— Это точно, — засмеялся Никитин. — У нас тут на земляных работах главный городской правозащитник трудится, депутат Думы заодно. Держим как достопримечательность, иначе совсем бы с голоду сдох.

— А что, у депутата авторитета получше пристроиться не хватило? — поразился стоявший рядом простодушный Швили, для которого те же депутаты были по уровню кем-то вроде небожителей.

— Да какой у него авторитет? — поразился Белов. — Визг поднимать по любому поводу? Так от него проблем больше будет. Ну и, когда началось, все от него, как от чумы. Странно, что вообще выжил, а не бродит тут вокруг, смердит и гниёт.

— Вот как… — поразился такому великому падению Швили.

— А всё же, как бы мне к Рубцову попасть? — начал настаивать Валера.

Тут он решил ломиться в двери до конца. Пока не прорвётся или пока не прогонят. Было ощущение, что он нащупал действительно полезное знакомство из своего прошлого. Если Рубцов ставит на волжскую торговлю, то им с Валерой дальше по пути. И так или иначе, а встретиться надо.

— У нас сеанс связи с Центром через час, — подумав, сказал Никитин. — Сообщу, что хотите встретиться. Как представить?

— Валерий Воропаев. Зять Братского. Мы в доме приёмов «Системы» встречались, он должен помнить.

Никитин всё обстоятельно записал в блокнот, кивнул:

— Сделаю. Может, что полезное и получится у вас. Вы мне вот что скажите: вас надо на постой куда-то определять, или на судах останетесь? Но если от них далеко отходить не хотите, то комфорта не обещаю, только палатки могу выделить. Или в Заволжск, в зачищенную его часть.

— Да мы в палаточках, пожалуй, — сразу решил не отходить далеко от судов Зять. — И на воздухе, и вообще интересней. Когда ответ будет?

— Не знаю, — пожал тот плечами. — Как Рубцову доложат и как тот решит.

— Понял, — вздохнул Валера.

Сергей Крамцов

31 мая, вторник, утро

За вчерашний день не видели ни единой живой души, если людей считать. И даже мёртвой, если речь о зомби. Ломились через чащу лесную, поочередно сменяясь с Зудиным в роли проводников, задень прошли километров шестьдесят, приблизившись, если верить карте, к конечной точке нашего похода ровно на один дневной переход. А заодно к хлебозаводу, где дожидались нас товарищи, настолько, что вполне можно было попытаться организовать сеанс связи. На растянутую антенну, разумеется, не на штатный штырь.

Поэтому и место для ночёвки выбрали возле невысокого, но хоть какого-нибудь холма — всё лишних несколько километров должен прибавить к дальности связи. Наверное.

— Есть связь! — радостно доложил Большой. — Анька на приёме!

— Фух! — выдохнул я, чувствуя, как безудержное ликование волной накатывает. — Наконец-то!

Связь через кого-то — это одно, а вот когда уже сам, сам обо всём можешь сказать и обо всем же спросить — это совсем, совсем другое.

— Аня, здесь Серый! — схватился я за тангенту. — Давай по обстановке, что у вас там?

— У нас порядок полный, сидим на хлебозаводе…

— Аня! Уши оборву, кодом пользуйся или просто аккуратней, — разорался я. — С ума сошла? Расслабилась, а с расслабленными сама знаешь, что делают, сильно нагнув. По делу давай.

— Ой… ладно, — спохватилась она. — Лёха здесь, он поговорит.

Послышался пробивающийся через помехи голос Лёхи, довольный и радостный:

— Серый, мы тут по плану занимаемся, за нас не волнуйся. У тебя что?

— К вечеру рассчитываю выйти в намеченный район. Там уже спокойно будет. А вам бы по-хорошему тоже выдвигаться надо в район встречи. Мы уже по той стороне к вам подойдём.